О, вам крупно повезло! Ночной кошмар
Вроде мирно, безо всяких, разговаривали. И тут художница Забара встрепенулась и объявила мне свое решение:
– Теперь сюрприз! – ударила в ладоши. – А ну, пройдемте! Я хочу вам подарить!
Казалось бы!
Но тут с гостями что-то странное случилось, за столом: с изменившимися лицами, они стали подавать мне знаки жестами и отчаянно шептать:
– Что б она тебе – ты не бери! Все ее картины, хоть пейзаж невинный, хоть ты что, – с негативно отрицательной энергией! Пусть там даже будет миру мир – не обольщайся! В лучшем случае – с тобой случится худшее…
Нашептали, а я мнительный такой!
Но в оборот она меня уже взяла и с укоризной:
– Ну, уже идемте, я вас жду!
И я поплелся, будто на веревочке.
Когда мы оказались тет-а-тет… А картин так много в мастерской, что они стоят все штабелями. Забара предложила: мол, ну что вам? И обвела рукой – мол, угощаю.
А мне уже ну что? Мне бы выбраться отсюда – вот и все: стол со мною явно не шутил, что от Забары мне не нужно ни картинки!
– Я недостоин! – промямлил я вполне неубедительно.
– Ай, бросьте, недостоин он! Расскажите это вашей бабушке. Я знакома с вашими стихами. О, это такое наслаждение! Вас Слава?
– Прозаик я! – обрадовался я. Кажется, впервые в жизни – что прозаик. Вот сейчас и увильну. Не тут-то было!
– О, рассказы?! Я знакома… Ну, тем более! Если вы к тому же и прозаик. Вячеслав?
И я понял: мне не отвертеться.
А Забара стала так неспешно вдоль этих штабелей передвигаться.
– Может, эта? – я молчу. – А может, эта? Ладно, ваша скромность… Я сама!
Отвернет картину, пристально посмотрит. Нет, не эта…
Мне бы ни одной, а только выйти. Чтобы поскорей из этой комнаты. Наконец она остановилась на одной:
– Пожалуй, эта! О, вам крупно повезло! Портрет с натуры…
И на секунду развернула ко мне… Ах! Едва взглянув, практически мельком… Я чуть не грохнулся. Забара развернула ко мне чертом! Боже, черт! И недаром же с натуры – натуральный! С зелеными глазами! И рога!!! А я же мнительный такой – ну, тонкий человек, оно понятно – мне показалось, черт мне подмигнул… Нет, определенно, мне везло! А Забара нагнетает еще больше:
– Он вас глазами – просто пожирал!
Хотя длилось это… Полсекунды. Потому что стала упаковывать. В бумагу, для дождя непроницаемую.
Вернулись к людям. А мне уже с гостями – без гостей: мне уже невмоготу скорей уйти. Чтобы сдыхаться от черта поскорее. В дороге я его и потеряю. Или забуду где придется – все равно. Но, ей-богу, не нести ж к себе домой!
Озадаченный, с Забарой распрощался.
Вот только нужно отойти куда подальше. А то еще чего… Наступит утро, Забара выползет из дома и напорется. Или соседи к ней с доставкой, чтобы выслужиться:
– А не вы ли потеряли? Почерк ваш!
И Забара с полным правом оскорбится: как-никак она от всей души.
Ладно, отсчитаю два квартала. Ускорил шаг, чтобы идти скорее…
Два квартала по ночному городу я отмерил в небывалом напряжении. Потому что в голове оно ж свербит: вот сейчас я прислоню к тому вон дому… Или нет, скорее, к парапету, как будто посторонний ни при чем.
А не успел!
Я понимал, что черта брать – нельзя! Но если мне уже всучили, как не брать?!
В жизни на бандитов мне везло: ни разу не убили, не ограбили… А тут из темени выходит, ну, громила! И прет не мимо – прямо на меня! Вот чем Забарина картина обернулась! «О, вам крупно повезло!» Ну не собака?!
Стоп! А может, этот вор, практически грабитель, у меня картину отберет? Чтоб насовсем! Да, пусть ее отнимет! Собственно, а для чего ж тогда бандиты?! Как говорится, грабьте, грабьте, люди добрые, меня!
– Деньги! – приказал он. – Быстро деньги!
Деньги у меня имелись. И нешуточные. Но чтоб вот так вот – и отдать?!
А этот:
– Деньги!!!
Кто мной руководил? Кто надоумил?! То ли свыше, то ли я не знаю сам:
– А на картину не желаете взглянуть?
И не успел он что-то вякнуть мне в ответ, я рванул бумагу от дождя и навел на мужика свою картину. Он вскрикнул. Черт ли подмигнул ему, не знаю. Вскрикнул он. И на глазах скукожился:
– Шо ты на меня наводишь порчу!
Представляете?! Так жалобно, что, в общем, безнадежно.
Но я же мнительный такой: на всякий случай я отводить картину не спешил. От напряжения в руках она дрожала. Дрожал и черт с зелеными глазами! Боже, как же он вопил, как извивался! Как подрезанный! Да не черт, а этот дядька, тот грабитель! Ему уже как будто не до денег…
– Нет, не-ет! – уже он прошептал.
– Да, – выкрикивал я, – да! – в каком-то раже.
Он затих. И кажется, что сгинул…
Ах, Забара, Клеопатра Гарнизоновна! «О, вам крупно повезло!» Еще и как! С зелеными глазами и рогами! И в голове моей уже переиграло: стоп, мне рано избавляться от него! И к тому же я не меценат, кому ни попадя раздаривать шедевры! А это будет грозное оружие! Вот только взглядом на него б не напороться! Мне самому, законному владельцу. И, убрав его в бумагу от дождя и ничего уже не опасаясь, я уверенно пошел к себе домой.
Занималось утро новой жизни…
Почему ко мне никто не ходит?!
