«Ты хочешь, чтоб на Бетховене я смеялся?..» Мелочи архиеврейской жизни

Раздел - Новый одесский юмор

Картинка с выставки

Я знал одного торгового работника. Все свое состояние он сделал на воде, еще в те годы. На газированной. Был он тупым и мелкотравчатым, лицом не вышел, вышел животом. Низкорослый и с кривыми ножками. Кстати, писать он так и не умел, а считать если и умел, то лишь обсчитывать…

Спустя год после кончины вдова поставила на его могиле памятник. Недавно проведывал я бабушку на седьмом участке – и увидел. А увидев – просто обомлел! Он – и в полный рост. Выбит на куске гранита. Художник оказался дилетантом: выбивать он начал снизу. А на голову места хватило не очень. И голова оказалась сплющенной. И все же художником он будет! Так уловить черты этого идиота способен не каждый!

Но самое интересное оказалось все-таки не сверху, а внизу. Это была эпитафия: «Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало!» И подпись: «Фира и дети».

Его дети мне и даром не нужны, ну а Фиру я, конечно же, нашел:

– Какой светильник, Фира, между нами, он же был таким идиотом?!

Фира согласилась:

– Не то слово!

– А сердце, Фира?! – я не унимался.

– Оно было каменным, это сердце, – ответила Фира и заплакала.

Я изумился:

– А зачем же вы отгрохали такое?!

И сквозь слезы Фира прошептала:

– Он – при жизни – сделал это сам…

* * *

В синагоге перед стариками и старухами выступает молодой знаток Торы Яков Габричевский. Остроумный… Вот он рассказывает о том, что, согласно Торе, первосвященники или из рода первосвященников не могут брать в жены нееврейку, разведенную или обесчещенную.

Вопрос из зала:

– А кто такая обесчещенная?

Габричевский:

– Показываю в последний раз…

Печальная история

Я зашел в каморку к служителю донецкой синагоги Михаилу Моисеевичу Брукману. Старик Брукман горько плакал:

– Умер! Такой молодой! Всего семьдесят пять!

Я испугался:

– Кто умер?!

– Аранович! Такой молодой! Ловил гуппиков, собирался в Израиль, пел в женском хоре сирот-ветеранов войны. И нет человека! Звонила жена, говорит, что не переживет, – и Брукман снова заплакал.

Каморка Брукмана – на втором этаже, у самой лестницы. Слышим, кто-то по лестнице поднимается, натужно, с остановками. Знакомые шаги. У Брукмана открывается дверь, и входит… Аранович:

– Здравствуй, Миша!

Брукман бледнеет и хватается за сердце:

– Изя, – говорит не своим голосом, – ты еще здесь?!

– А где мне, Миша, быть еще?!

– А только что звонила твоя жена и сообщила, что ты уже всё.

Аранович садится за стол и горько плачет, капает сердечное, понемногу приходит в себя и спрашивает служку Брукмана:

– Как ей удалось сюда дозвониться?

Брукман отвечает:

– Набрала – и дозвонилась, что ж такого?!

Аранович снова заливается слезами:

– Она, Миша, будет первой, кто дозвонился сюда с того света. Уже пять лет, как она умерла, Циля моя, радость моя, люба моя, рыба моя!.. – Аранович обильно сморкается.

Снова телефон, да что ж такое?! Миша с суеверным страхом поднимает трубку. Слышит голос и меняется в лице:

– Это она!

Аранович вырывает трубку и в большом волнении кричит:

– Циленька, это ты?!

В ответ слезы.

– Циля, Циля, отвечай!

Слезы. Потом:

– Я не Циля, а Ревекка Львовна. Мне нужен отпевальщик Цукерман.

– Цукерман больше не практикует, – отвечает Аранович, – он уже как год у нас в психдоме, еврейский патриот, на работе сгорел. А кто вы?

– Я Ревекка Львовна…

– Знаю, дальше.

– Я вдова Суриновича. Умер мой муж, – она рыдает.

Аранович хлопает по рычажкам и сразу в крик:

– Миша, ты оглох! Миша, умер Суринович!

Миша теряется совсем:

– Так Аранович или Суринович?!

– Миша, ты умный или, конечно же, дурак?! Так Аранович – это я!

Они поссорились и тут же разошлись.

* * *

Однажды в порыве нежности Боря воскликнул:

– Дорогая Циля! Я в жизни не знал женщины лучше, чем ты!

А Циля про себя подумала: «Несчастный!..»

Братья

В городе Донецке жили два брата Поташниковы, Зяма и Сема, а потом разъехались: один укатил в Америку, другой – в Израиль.

Американский брат стал музыкантом, израильский – в киоске продает журналы и, между прочим, совсем не жалеет.

И вот однажды продавец журналов Сема Поташников получает новый американский журнал, где на глянцевой обложке фотография его очень печального братца, сидящего за решеткой.

Катастрофа! Светопреставление!

Продавец Сема бросает все дела – и к телефону. В Америке раздается звонок, трубку поднимает сам брат.

– Алло, Зяма, тебя уже выпустили?!

– Откуда?!

– Из тюрьмы!

Пауза.

– А меня туда и не сажали.

– А фотография?!

– А, фотография… Это я играю на арфе, но с той стороны.

– А почему же ты такой тоскливый?!

– Сема, ты меня удивляешь! Ты хочешь, чтоб на Бетховене я смеялся?..

Стимул

Соседский дедушка Григорий уезжает в Америку.

В последние месяцы он изменился до неузнаваемости: раздал все долги, извинился перед всеми, кого обидел, даже ненароком, в библиотеку возвратил некогда украденную книгу…

– Дедушка, что происходит?!

– На свободу – с чистой совестью!

Покупатель из Вапнярки

К двухтысячелетию христианства Израиль ломится от сувениров. Так, везде продаются терновые венцы.

Одна маленькая пожилая еврейка из подкиевской Вапнярки, осоловевшая от жары, вползает в магазинчик и на полках замечает, разумеется, терновые венцы…

Ткнула пальцем:

– А это шо такое, извиняюсь?

– Это – терновый венец, – разъясняют, тут уже привыкли ко всему.

Крутит в руках и, отдуваясь, интересуется:

– А у вас есть все размеры?..

Уехали

Уезжали. С собой взяли, казалось бы, все. Все по описи сверяли не единожды. А уже в Германии хватились: на Родине остался смысл жизни.

Праздник

На центральной площади Донецка проходил еврейский праздник. Было много детей. На что я скупой на похвалу – но было здорово. В самый разгар к одной еврейской бабушке подошел скинхед и в ухо прошептал:

– Аллах акбар!

Бабушка всепонимающе улыбнулась:

– И вас с праздником!..

О святом
Д. Хармсу

Еврейский клуб. Одна интеллигенция. У нас начало ровно в два. Я предводитель. Подгребают одинокие старухи. Мой контингент. А что? Какой уж есть, мы все такие будем…

Слушают внимательно, казалось. Но фокус в том, что… Все они на пенсии. Они же с двух же любят отдыхать, в своих кроватках. Послеобеденное время, мертвый час. Режим – святое! И то одна со стула поплывет, то другая, засыпая, навернется. Третья, вот же, слушала внимательно! Нет, сверзилась…

Иногда за клуб мы с пола собираем до пяти старух и даже больше…

– Вот урожайный клуб! – мной восхищаются.

И с гордостью я отвечаю:

– Мы такие!..

Быль

Еврейские дачники: посадили горох, но забыли где. Пока искали, потоптали помидоры. Соседи предъявили счет: евреи забрели на их участок. Орошали землю слезами, удобряли мыслями. Собрали урожай, для этих мест небывалый. Говорят, чтоб сорняк так уродил, нужно было очень постараться…

Кризис

В Козельске я был приглашен к раввину в гости. Ну, когда я там работал, у него. Говорим о том о сем. И вдруг он:

– Славик! Я забыл тебя спросить: а мировой финансовый кризис по тебе ударил больно?

Я, конечно, тут же намекнул:

– У меня нету таких денег, извиняюсь, чтобы так уж мне страдать!

– Везет тебе! – ответил мне раввин.

Уточнение

Однажды я повстречал на кладбище Сундукера. И, печальный, у него спросил:

– А вы что здесь?

И, отметая всякие подозрения, он воскликнул:

– Нет-нет, я еще живой!..

Голова!

Раввин козельской синагоги разослал потенциальным спонсорам новое обращение, очень деловое и конструктивное. Цитирую дословно: «Дорогой друг! Я не люблю быть должником. Поэтому я предлагаю Вам равноправное и взаимовыгодное сотрудничество. Дайте нам денег – и дай Вам Бог здоровья!»

Друг

Который день мой друг Исаак Шрифтгиссер меня доводит – он думает о жизни после смерти. Я:

– Ты думаешь о жизни после смерти?! Ну, Исаак! У тебя же мания величия! Неужели ты не понимаешь: ну зачем ты Богу еще раз?!

Помощник

– Помощник раввина, – представился я.

Осведомились:

– По каким вопросам?

И я вздохнул им:

– По вопросам без ответов…

Начало восьмого

В синагогу звонок:

– А Верховский есть?

– Нет.

– А он мне назначил на девять.

– А сейчас, женщина, начало восьмого.

– Это что, так принципиально?!

Антиреклама

Евреям в путешествие

совсем не обязательно:

куда б они ни прибыли —

они уже там есть!

* * *

В музей еврейского наследия Донбасса явился дядечка: «Позвольте безвозмездно вам вручить!» И вручает простыню под метра три. Всем оставалось только восхититься. Обстоятельный, свое генеалогическое древо он выписал вплоть до архангела Гавриила. «Вот, – говорит, – у меня здесь, если приглядеться, архангел Гавриил и жена его Маргарита Львовна Закошанская…»

* * *

Мой знакомый, прочитав поучение еврейских мудрецов: «Еврей должен быть радостным!» – сочувственно вздохнул:

– Тяжелая у вас религия!

Бабушка Бетя

Однажды в Никольском соборе я заметил еврейскую душу бабушку Бетю. Бабушка Бетя стояла у алтаря и истово крестилась.

Я изумился:

– Вы?!

Старушка растерялась:

– Я, а что?

– Вы креститесь?!

К ней вернулось самообладание:

– Я крещусь?! Ты что?! Шестиконечусь!..

* * *

Моисей ударил посохом по скале – и… Бедная скала! Чего не бывает с испугу!

* * *

Еврейское погребальное братство Козельска носит имя шести бакинских комиссаров. Нет, это не описка: из двадцати шести только шесть оказались евреями…

* * *

Рабинович слыл мудрецом.

– Рабинович, который час?

– Что вы спрашиваете, в это время у нас всегда полдевятого!

* * *

– Послушайте, Рубинчик, за все ваши дела я бы вас так обматерил, но – не могу подобрать верной интонации. А я ж вас знаю: скажу не так, так вы же и обидитесь!..

* * *

Раввин Соловейчик принимает соплеменников ежедневно с трех до шести. Об этом гласит объявление на его дверях. Где так и написано: «Морочить голову с трех до шести. Раввин Соловейчик».

* * *

Умер чудесный старик Зеликман. Я узнал – и загоревал.

Заглядывает служка синагоги:

– Ты пойдешь на похороны, Слава?

И я ему ответил:

– С удовольствием!

* * *

Человек, который гордится своей национальностью, не уважает Бога, который, кажется, придумал и другие…

* * *

– У меня появился новый друг, – сказала мне соседка, – по фамилии Рабинович.

– Молодой или старый? – спросил я.

И соседка ответила:

– Молодых Рабиновичей уже не бывает…

Песни про Одессу

Песни про Одессу

Коллекция раритетных, колоритных и просто хороших песен про Одессу в исполнении одесситов и не только.

Отдых в Одессе

Отдых в Одессе

Одесские пляжи и курорты; детский и семейный отдых; рыбалка и зелёный туризм в Одессе.

2ГИС онлайн

Дубль Гис

Интерактивная карта Одессы. Справочник ДубльГис имеет удобный для просмотра интерфейс и поиск.

Одесский юмор

Одесский юмор

Одесские анекдоты истории и диалоги; замечательные миниатюры Михаила Жванецкого и неповторимые стихи Бориса Барского.