Легенда о хождении в народ первого секретаря обкома партии товарища Кириченко

Еще задолго до того, как Продовольственная программа стало делом всех, она была заботой каждого. Для выполнения Продовольственной программы, нужно сказать, тогдашний первый секретарь обкома товарищ Кириченко старался искренне, как в передаче «От всей души».

У каждого руководителя обкома был свой пунктик и лично ему принадлежащая кампания. Очередная метла старалась мести куда ей только вздумается под единогласный рев исключительно одобрительного характера населения города, включая его грудную часть.

Справедливости ради нужно сказать, что товарищ Кириченко по сравнению с предшественниками являлся самым настоящим подарком, без всякой балды. Клянусь здоровьем детей моих соседей. У него был один, навсегда врезавшийся в память пунктик – завалить Одессу птицей. Товарищ Кириченко лично контролировал строительство птицекомбината, который должен был приблизить всех нас ко времени повального коммунистического изобилия. Но пока комбинат строился, из моря куда-то хронически исчезала рыба, хотя куры необыкновенно синего цвета в магазинах появлялась исключительно периодически. И это в Одессе, которая постоянно мучалась над проблемой: как достать мясо и похудеть?

Некоторые считают, что Горбачев первым начал хождение в народ – и глубоко ошибаются. Еще в эпоху глухого застоя руководители одесских коммунистов не чурались сами себе появляться на улице. Кое-кого из них даже милиция на тротуарах подбирала – и ничего страшного. Это потом, в эпоху перестройки все стало не так, как было. Или должно быть.

Стоило появиться одной из первых перестроечных задумок насчет поголовного истребления пьянства, как Одесса тут же отреагировала – давно пора, как это мы раньше сами не догадались. Косяком пошли собрания, где пьянство осуждалось с не меньшей решительностью, чем капиталистический образ жизни при не так давно скончавшемся Черненко. Секретари партийных организаций лично возглавили массовые атаки на алкоголизм – и на какое-то время с улиц Одессы исчезли ликеро-водочные магазины и ханыги. Но разве подлинная борьба бывает без жертв? И вот упал лицом в снег секретарь парткома порта, вусмерть сраженный коварным коньяком. Он, как это ни странно, первым в Одессе лег на алтарь борьбы за право народа пить не по велению партии, а когда хочется.

Теперь, хоть бухаем задороже, зато многообразнее: одних сортов самогона в эпоху перестройки родилось больше, чем постановлений ЦК по разделу сельского хозяйства за семьдесят лет. Так вот, в те далекие времена предшественник товарища Кириченко мог себе позволить и лишнего на работе, и от переутомления уснуть на тротуаре. Никто при этом его не осуждал, потому что тогда исторические решения партии распространялись на космос, кукурузу, Кубу, куклус-клан, но не на выпивку. А товарищ Кириченко не пил, у него было другое увлечение – он хотел накормить город исключительно курятиной. А что тут удивительного: если Христос накормил целый народ тремя хлебами, то почему же Кириченко не мог накормить одну область пущенным досрочно с недоделками птицекомбинатом? Или он в стремлении облагодетельствовать людей до Христа рылом не вышел? Хотя может и не вышел. Зато он пошел в народ! И сделал он это потому, что народ и партия – едины. И когда товарищ Кириченко самокритично признавался, что он обязан партии всем, то люди прекрасно его понимали и безоговорочно верили – такие хоромы, деньги, спецпитание, не говоря о всем прочем. Я себе думаю!

Надо сказать, что на Фонтане у товарища Кириченко была скромная дачка: летняя кухня на ней чуть больше площадью, чем весь мой садовый участок в районе Хаджибея, но не  это же главное. В конце концов, я уже два года имею дачу, как имел ее уже Бог знает сколько лет назад товарищ Кириченко. Словом, свобода, братство и равенство: у него дача и у меня… Правда, у меня соседей в коммуне меньше, чем охранников у меня на Фонтане, но это компенсируется тем, что сортир на той даче больше, чем вся моя квартира. А в том сортире был единственный в городе предмет, вошедший в одесскую поговорку «Друзья познаются в бидэ». Теперь бидэ есть не только на обкомовской даче, но и в оперном театре. Хотя, насколько мне известно, не все население доросло до понятия, зачем оно надо. Потому что многие его до сих пор даже на картинке не видели.

Да, на той даче было легко заблудиться и многочисленной охране. Несмотря на то, что одним бидэ ее достопримечательности не ограничивались. Однако, не обращая внимания на телохранителей, поваров, лакеев, служанок, референта и эту самую биду, как-то товарищ Кириченко решил проверить: а может быть одесситы живут еще лучше, чем ему докладывают? И вот он, инкогнито оторвавшись от охраны, пешком потопал в народ со своей дачи. Идет, значит, как диверсант, за заборы зыркает отеческим оком: вроде все хорошо, и с голоду, благодаря его стараниям и птицекомбинату, пока никто не умирает.

И вдруг товарищ Кириченко остановился. Смотрит и не верит своим глазам: на одном участке девочка кормит какого-то хмурого малыша черной икрой. Нет, насчет икры тогда было не сегодня. Ей никто не удивлялся и даже дети знали, что икра бывает не только кабачковая. Другое вызвало интерес товарища Кириченко: девочка кормила мальчика икрой при помощи столовой ложки. И это в то время, когда сам товарищ Кириченко ел черную икру исключительно чайной. Поэтому он тут же пошел поближе к своему народу, чтобы выяснить: как ему живется. К этому самому мальчику с его девочкой и их ложкой.

Смотрит товарищ Кириченко, девочка малышу под попу постелила шубу «Анжелика», что от земли сыростью не тянуло. Чтобы вы себе знали, тогда «Анжелика» была, как сейчас «Мерседес», сидения которого обиты чернобуркой.

Но товарищ Кириченко совершенно спокойно спросил детей насчет того, как им в общем и целом живется? На вопрос товарища Кириченко прибежала собака водолаз-ньюфаундленд – триста рэ тогда, полторы штуки сегодня – и на всякий случай довольно гавкнула. А девочка сказала, что они живут нормально. И не больше того.

А где ваши родители, поинтересовался товарищ Кириченко, довольный жизнью простых людей при породистых собаках. Мальчик говорить еще явно не умел, собака тоже молчала, только по инерции виляла хвостом. А девочка ответила, мол, мама в саду собирает груши, а папа куда-то уехал на машине. Товарищ секретарь поинтересовался, какая машина у папы. Несмотря на то, что он уже был твердо уверен: его правление кроме счастья народу ничего нового не несет. «Волга», - ответила девочка, и товарищ Кириченко еще раз улыбнулся в своей мудрой, как всегда, проницательности. Хождение в прекрасно живущий народ можно было завершать, однако товарищу Кириченко захотелось, чтобы будущие поколения запомнили его беспримерный поступок – общение с народом без трибуны под ногами. «Дети, а вы знаете, благодаря кому так хорошо живете?» - намекнул хозяин обкома на материальную заботу родной партии, любимого правительства и где-то свое личное участие. Но глупые дети молча смотрели на него, а умная собака на всякий случай отрицательно замахала хвостом. «Вырастут – оценят», - наверняка подумал товарищ Кириченко, а вслух сказал:

- Вы так хорошо живете благодаря мне!

Дети посмотрели на товарища Кириченко теперь уже не с удивлением, а с любовью. Собака прыгнула вперед и лизнула руку партийного руководителя. До сих пор насупленный мальчик начал улыбаться, а девочка бросилась вглубь сада с криком: «Мама, мама! Дядя Изя из Торонто приехал!»

Больше товарищ Кириченко в народ не ходил. А что касается первоклассной продукции куриного комбината, то мы в Одессе и не такой свист слышали. Но ничего, все равно выжили.

Валерий Смирнов