Лето. Высокая температура

Лето. Высокая температура. Тепло всюду. Июнь. Птицы необычные. Девушки сняли лишнее, девушки цветные, яркие, с ножками, ручками, ресничками. Теперь ясно, что на них только платьица. И когда спрашивают, как пройти, подходят близко-близко и улыбаются и вот-вот засмеются, а я и ты теряемся: можно троллейбусом... а можно... И прохлада от их рук и лба. Они прохладные летом. А милиционеры горячие и пыльные летом. Продавцы без голосов, в газетных ручных тюбетейках, бабки вообще потные и жаркие под платками в магазинах. У мужчин пиджаки спущены и образуют декольте, и портфели выскальзывают, и работать трудно им на солнце, долбить асфальт или класть кирпичи голым по пояс, замешивая раствор собственным потом... А девушки прохладные...

Жара. Почки стали бутонами, бутоны распущенными, расхристанными, дряблыми, толстыми и лысыми. А листочки постарели.

Жара. Температура на улице плюс 40 градусов по Цельсию, кондиционеры Одессы работают во всю, не жалея ни мощности, ни потребляемой электроэнергии. С юга доносятся крики ныряющих и плеск. С севера – скрип лыж высокоширотной низкотемпературной экспедиции. На западе воют койоты и стучит конвейер... На востоке тишина... Вулканы стоят сосредоточившись, думают, вспылить или не вспылить, выйти из себя или еще попереживать... А средняя полоса зазеленела и запылилась. Жара.

Нас четверо, вышли на балконы одновременно и скрылись. Все мужчины, и все белотелые, и все скрылись, напуганные коммуналками... После кухонь слово «сосед» еще долго будет ругательным. Сосед, соседи, соседка, соседки, наседки-соседки... Выхожу – смотрят в спину, вхожу – в лицо. Горит то спина, то лицо. Бросают все и начинают смотреть... И так уж бочком между взглядами. Взял бы взгляды в руки и развел, чтоб пройти. Тренироваться начал, удар отрабатывать. Интеллигенция должна быть крепкая, и я тоже. Всю силу вложить в удар и долго любоваться на дело рук своих.

Жара... Без политики... Просто еда, вода и жара... Господи, как я ненавижу тех, кто меня не любит.