Как в Одессе встречали Новый Год

Раздел - Чисто факты из жизни и истории

Новый год в Одессе  всегда был Праздником с большой буквы.  В те благословенные старые времена одесситы гуляли не менее основательно, чем сегодня.

Рождество чинно перетекало в Новый год. Улицы бурлили, всё смешалось. Зелёные фуражки итальянских шкиперов соседствовали с шапочками кокоток и чёрными цилиндрами господ чиновников. Напротив Горсада какие-то типы торговали бенгальскими огнями, которые беспрерывно жгли в рекламных целях, забрызгивая прохожих весёлыми искрами. Вертлявый субчик в пейсах и лапсердаке соблазнял кухарок и прислугу дамского пола литературным опиумом для народа, выкрикивая:

— «Живой труп» и «Крейцерова соната» — запрещённые произведения графа Льва Толстого. Пара — 20 копеек. 200 страниц немыслимого разврата.

Объективности ради надо заметить, что графский «опиум» был пусть не самым ходким товаром, зато самым дешёвым. Ибо бутылка пива в праздничной суматохе вместо 9 копеек подскакивала до 40, а шампанское шло по 12 рублей вместо обычных 4.

Впервые прохожий был внимателен и к рекламной продукции, ибо связывал с ней определенные планы. И реклама обнадёживала:

«В магазинах господ Нуво и Гинанда праздничный ассортимент всех лучших горьких и сладких водок. С доставкой на дом того, что пьётся, и тех, кто пьёт».

Или, к примеру, напоминание, совсем не лишнее после удачной новогодней ночи:

«Акушерка Гамбургер из Италии (из фамилии это и так видно), проживающая по Базарной (дом Бродского, № 18), сразу после праздника готова принять секретно на дому всех беременных».

И всё это великолепие было сдобрено огнями и музыкой. Особенно трогательно звучал модный «Пупсик»:

  • Меня уже с пелёнок
  • Все пупсиком зовут,
  • Когда я был ребёнок,
  • Я был ужасный плут.
  • Пупсик, мой милый пупсик…

Мило, очень мило! Оркестрованный под духовые инструменты «Пупсик» нёсся и над Александровским парком. (Прости, Тарас, когда-то ты был Александром). Под цветастым тентом возле катка там играл оркестр Чернецкого. Будучи с одним вставным глазом, дирижёр мучительно выворачивал шею, чтобы лицезреть, что происходит за его спиной на льду. Ничего особенно там не происходило. Неопытные дамы, став на скользкую стезю, готовы были пасть, при этом каждую поддерживала за талию опытная мужская рука, умело приближая падение.

Иные звуки витали в эти дни над Куликовым полем. Паровозные гудки заполняли паузы между мерными ударами колокола Ботанической церкви. Не обзаведясь ещё памятником вождю мирового пролетариата, пролетариат Одессы гулял на Куликовом абсолютно неорганизованно, не приняв ни программы, ни лозунгов. Вместо них, правда, он принимал для сугреву, и его разум возмущённый кипел и требовал духовной закуски. Требуемое он получал прямо здесь на карусели с интригующим названием «Пароход». Изобретение под ярким флагом пароходного общества РОПиТ было толковым. Площадка карусели при вращении меняла плоскость наклона, создавая иллюзию, что это качающаяся палуба. Но поскольку посетители после сугреву качались в противофазе, иллюзия никого не укачивала.

На это чудо с завистью поглядывал хозяин другого очага культуры герр Лорбербаум, державший по соседству шапито. Обойти конкурента можно было только мощной рекламной атакой, каковую в конце концов он и предпринял.
Над его кассой появилась афиша:
  • Билеты по 60 копеек — можно сидеть.
  • Билеты по 30 копеек — можно стоять.
  • Билеты по 10 копеек — можно делать что угодно.

Конечно, народ побогаче и потрезвее шёл не в цирк-шапито, а, например, в оперетку. По случаю новогодних празднеств здесь изобретали какую-нибудь постановку типа «Прекрасная Елена», где роль Менелая брался исполнить опытный адвокат и ещё более опытный жуир г-н Постников, веселящий зрителей своей трактовкой роли — Менелай с тросточкой. Его успех разделяли восемь раскрашенных служительниц опереточного блуда, знавших, что полный успех возможен только, если без волокиты полураздеться.

Но подозреваем, что всё же это театральное действо и буйство затевалось не для эстетического катарсиса, а ради первых тактов увертюры. Ибо, когда они звучали, первые в Одессе электрические фонари освещали и представляли зрителю «коммерческий занавес». Это было особое одесское изобретение. Занавес весь был разрисован крикливыми рекламами с рисунками корсетов, брюнетов и совсем уж экзотически смотрящихся в оперетте сеялок. Ликовал Оффенбах, а дамы, грустно вздыхая, глядели на слишком дорогие французские корсеты. Искрился Оффенбах, а мужчины, почёсывая плеши, с завистью смотрели на господина с рекламы, заросшего до неприличия уже после первого сеанса применения патентованного загустителя волос. Неистовствовал Оффенбах, а хозяин антрепризы совсем уж мрачно взирал на сеялку, за рекламу которой были обещаны самые серьёзные деньги, но пока, увы, в кассу не внесённые.

Оперетту в новогодние дни посещала публика самая изысканная, что рождало массу курьезов. Однажды в театре появились четверо молодых людей в смокингах. Всех поимённо называть не будем, но имя одного скрывать просто неприлично. Звали его Мишка Япончик. Молодые люди, отсмотрев первый акт, остались совершенно недовольны развитием интриги. Как натуры творческие, чтобы зритель далее не скучал, они рискнули заметно оживить действие, тактично использовав для этого антракт.

— Господа! Это налёт! — объяснил залу кареглазый красавец, явно владевший задатками руководителя нового типа. — Будет достаточно, если господа мужского полу на время предоставят в наше распоряжение свои бумажники. Дамы могут сдавать свои драгоценности моим помощникам — это тем, что с револьверами — по желанию.

Поразительно, но желающие дамы нашлись. Они были удостоены щекочущего нервы и запястье поцелуя элегантного грабителя и дотла сожжены его пылающим взором, обещающим так же много, как и шёпот на ушко: «Мадам, надеюсь, если муж не будет возражать, вернуть вскоре всё с процентом».

Уверены, приведенная выше сцена покажется кому-то дурно придуманным анекдотом. Может быть, она и придумана, но не нами, а, уж извините, знаменитым одесским куплетистом, мужем Клавдии Шульженко, Владимиром Коралли, к книге которого «Сердце, отданное эстраде» мы отсылаем сомневающихся.

Нет, бессмысленно сомневаться, что и век назад Одесса гуляла широко, разгульно и весело. Чего стоила одна череда балов! Когда-то новогодние балы начинались в Одессе в доме Рено. Но в 1899 году главный бал ожидался в стенах Благородного собрания. Ему предшествовала пышная подготовка. Город оповещали:

«В залах Одесского Благородного собрания годичный Бал-маскарад с призами за мужские и дамские костюмы. Призы выставлены в магазине г. Пурица. Билеты можно приобрести в магазинах гг. Белино-Фендерих, Вагнера, Дубинина, Либмана и Фанкони».

На бал отправлялись в час, когда месяц становился похожим на циферблат часов, готовых пробить двенадцать ударов. Мужчины были офрачены, дамы в платьях с контрабандными кружевами, в боа, бенгальскими удавами душащими шеи.

Зал был оформлен с византийской роскошью. Его не описать, разве что в пятом, самом фантастическом сне Веры Павловны.

Непременный румынский оркестр занимал особое возвышение. Перед ним вертелся завитой дирижёр, который, когда румыны, забывшись, начинали шумно галдеть, строго стучал палочкой по пюпитру и заговорщицки шипел:
— Евреи, ша! От третьей цифры «Ночь нежна» — бикицер!

Вдали за портьерами взор притягивал стол на 300 кувертов, где матовому фраже начищенных ручек ножей вторили серебром спинки астраханской сельди. Кружочки лука свисали с тарелок цыганскими серьгами. А в центре этого лукуллового довольства возвышалась глыба льда, сверкавшая разноцветными огнями ловко вставленных в лёд лампочек. Сверху в этот айсберг вмёрзли вёдра с икрой, готовой нанести столь же сокрушительный удар по желудкам, как позднее другой айсберг нанёс по обшивке «Титаника».

И вот в означенный час появлялся генерал с красной анненской лентой на одном плече и дражайшей супругой на другом. Супруга как бы невзначай извлекала платок и взмахивала им. Это был сигнал.
Ловкий унтер поджигал проложенный к ёлке пороховой шнур, и игривый огонь, обегая ёлку по кругу, взбирался на самую вершину, зажигая по пути сотни, а, может быть, и тысячи свечей.

На хорах взлетала воздушная занавеска, и перед всеми представало символическое полотно с цифрами «1901». Это Новый год, новый век вступал в Одессу. Затихал оркестр, хрустальный звон бокалов проплывал над залом. Склонившись к ушку, достойному преклонения, на полушёпоте произносились пустые, но чарующие пожелания.
Иди знай, авось, какие-то из них да сбылись.

В а л е н т и н  К р а п и в а



Песни про Одессу

Песни про Одессу

Коллекция раритетных, колоритных и просто хороших песен про Одессу в исполнении одесситов и не только.

Отдых в Одессе

Отдых в Одессе

Одесские пляжи и курорты; детский и семейный отдых; рыбалка и зелёный туризм в Одессе.

2ГИС онлайн

Дубль Гис

Интерактивная карта Одессы. Справочник ДубльГис имеет удобный для просмотра интерфейс и поиск.

Одесский юмор

Одесский юмор

Одесские анекдоты истории и диалоги; замечательные миниатюры Михаила Жванецкого и неповторимые стихи Бориса Барского.