Время перемен в жизни одесситов. 1918 год

Раздел - Чисто факты из жизни и истории

Октябрьский переворот семнадцатого года в империи, с точки зрения государства,  вообще-то был уголовным не только по сути, но и по содержанию. Тогда фактически и начался красный беспредел, в котором в Одессе около участвовали пятнадцать тысяч криминалов разных ориентаций и три тысячи солдат-грабителей развалившейся царской армии.

Всем местным и присланным по назначению «революционерам» (в том числе и евреям) была уготована соответственная роль в развернувшемся «народном» спектакле длинною более семидесяти лет. Роли часто менялись или совсем видоизменялись.

Укажем некоторых наиболее активных евреев: новым комиссаром «народной милиции» (1917 год) стал Н.Шорштейн, комиссаром города – Я.Либерман, временным городским головой - Б.Фридман, руководителем реорганизации одесской тюрьмы для нужд «революции» – Мильман, в среде красногвардейцев выделялся Гольдман…

Зато атаман «против всех» Н.Григорьев придерживался универсальной формулы: «Бей жидов и коммунистов!». Последние его не очень жаловали: чего ждать от бандита-антисемита?!                

В интернациональном составе следователей ревтрибуналов выделялись местные и приезжие «принципиальные» евреи. Своей непримиримостью отличалась и чекистка-садистка по имени Дора. Начальник иностранного отдела ГПУ Пискер и его подчиненные совмещали основную революционо-бандитскую деятельность с контрабандой, вымогательством и просто воровством.

Евреи, как это не парадоксально, сохранились, благодаря… советской власти, которая в паспортах своих граждан так долго и любовно сохраняла знаменитую пятую графу – указатель национальности. А кроме этого ничего специфически еврейского у этих евреев уже фактически не было. Разве что - невидимая и неистребимая еврейская душа. Графа «национальность» - результат «мудрой» нацполитики самого «великого» государства – всеобщей тюрьмы, осуществившей на деле ветхий римский лозунг «Разделяй и властвуй!». Лишь незначительная часть окультуренных одесских евреев, подавшись на удочку «революционных» устремлений и обещаний, наивных романтиков, сломя перегретую голову, бросилась «искать правду» и устанавливать новый, справедливый режим. Были честно-заблудшие активисты – были и нелюди с садистскими уклонами, которые по «работе» в красных чрезвычайках заслужили проклятие и презрение. Часть сразу же по возможности – ушла в иммиграцию…

Но основная масса одесских евреев, испытав и увидев бандитские замашки новой власти, была запугана и инертна, хотя внутренне не принимала советские сомнительные идеи, как, впрочем, и большинство населения взбаламученной империи – оригинальности было маловато. Особенно в конце двадцатых и тридцатых годов, когда чувством страха власть пыталась подменить совесть, честь и просто человеческую порядочность – этих основных моральных постулатов иудаизма, да и всех религий.

* ** *
Существовала одна закономерность гражданской войны в Одессе - фактически всегда город переходил из рук в руки без боя, с какими-то опереточными выстрелами, беспорядочным бегством старой власти (уже изрядно награбившей) и торжественным шествием новой (но с тем же предвкушением грабежа). Возникает впечатление, что жители Одессы были абсолютно индифферентны к политическим амбициям любой окраски, хоть импортной англо-французской, хоть отечественной большевистской, национальной, учредиловской, монархической и т.п.

Одесситы встретили и февральскую и октябрьскую революции не политическими баталиями, а конкретными пари, заключающимися на крупные суммы о продолжительности власти новых правителей России.

Своеобразную комичность ситуации 1917 года в нашем городе даже возможность публикации в "Одесских новостях" репортажа о депутации содержателей публичных домов со Средней улицы в Одесский Совет рабочих депутатов. Эти "граждане-владельцы веселых домов" просили за определенные льготы для членов Совета "предоставления патрулей к их заведениям для ограждения сих последних от возможных со стороны клиентов эксцессов". К чести исполкома Совета рабочих депутатов данное предложение без рассмотрения было сдано в копилку курьезов.

Почти без выстрелов город был сдан австро-германским войскам в марте 1918 года. Непонятно, где же была хваленая одесская Красная гвардия, три дня палившая на улицах в дни Январского восстания? Вероятно, дисциплинированные немецкие дивизии - это не опереточные гайдамаки. Единственной реальной силой, которая поддерживала порядок в городе была "еврейская боевая дружина", которая просуществовала более двух лет. Она имела постоянный оплачиваемый состав из бывших солдат и содержалась на средства еврейского населения, а одно время даже субсидировалась городской Думой. Это воинское формирование было совершенно аполитично, преследуя только цели защиты еврейского населения и вообще охраны города. Она имела в своем составе более 600 солдат, 22 пулемета, около 1000 винтовок. По приходу немцев дружина была ими разоружена.

Надеждой на европейское правление был встречен англо-французский десант союзников России по Антанте. Казалось, наконец-то установилась крепкая настоящая власть, но...

Свыше восьмидесяти лет назад, 5 апреля 1919 года, из нашего города панически быстро эвакуировался 15-тысячный французский экспедиционный корпус, прекрасно экипированный, готовый выполнить любой приказ командования. Противостояли ему под Одессой плохо вооруженные, полубандитские партизанские отряды атамана Н. А. Григорьева, недавнего петлюровца, срочно перекрасившегося в красные цвета. Шансов на военную победу у новоявленного командира Красной армии не было, и поэтому он был немало удивлен своей удачей, войдя в Одессу лишь 6 апреля, на следующий день после ухода французов. Что же случилось, почему хорошо вооруженные союзники оставили важнейший стратегический центр в Северном Причерноморье столь внезапно, не успев даже вывезти собственные запасы продовольствия, обмундирования и других военных грузов, а также складов одесского порта?

Эту загадку "историки-марксисты" более семидесяти лет решали вполне по-большевистски. Позволю себе напомнить, что логика их рассуждений была строго обоснована партийными аксиомами: большевистское подполье в городе, образовав "Иностранную коллегию", успешно распропагандировало воинские части интервентов, которые, убоявшись революционного взрыва в своей армии, почли за лучший вариант эвакуацию (вероятно, дабы революционная зараза окончательно не развалила воинскую дисциплину). Эта теория благополучно вошла в учебники, художественные произведения и всевозможно пропагандировалась. Забыли указать лишь малозначительный факт - "Иностранная коллегия" просуществовала и активно работала 2-2,5 месяца, выпустив десяток экземпляров газеты "Коммунист", вскоре была арестована контрразведкой, и члены этой коллегии трагически погибли у стены еврейского кладбища.

Ленин назначает М.А. Муравьева главнокомандующим «Особой революционной армией по борьбе с румынской олигархией», формирующейся в Одесской советской республике.

Как известно, Румыния, воспользовавшись революционной неразберихой и распадом Российской империи, оккупировала территорию Бесарабии.

Прибыв в Одессу только со своей личной охраной, Муравьев попытался сформировать новую армию, предварительно отправив королю Румынии грозную телеграмму, где объявлял ему о своем прибытии и требовал в трехдневный срок очистить захваченную Бессарабию, иначе доблестные войска «Особой революционной» дойдут марш-броском до Бухареста (довольно нахально, но со вкусом – а вдруг испугаются). Этим планам не суждено было сбыться, так как одесситы не изъявляли никакого желания записываться в Красную армию и отправляться в поход на Бухарест, а одесская пресса запестрела карикатурами на главкома несуществующей армии.

Достаточно жестко обошелся новый командующий с местным городским самоуправлением. На открытом заседании городской Думы 7 февраля 1918 г. одесский городской голова В.М. Богуцкий сообщил собравшимся гласным этого экстренного созыва:

-  «Вчера, в 2 часа дня, в помещение Думы без предварительного предупреждения городской управы было назначено заседание для собеседования прибывшего командующего советской армией полковника Муравьева с приглашенными им банкирами и капиталистами. Явившись в зал, командующий заявил, что желает видеть представителей городского самоуправления и, выразив удивление тому, что они не явились, чтобы отрекомендовать его собравшимся, распорядился привести городского голову и членов управы в кандалах».

Далее события развивались следующим образом – товарищ городского головы Б.Ю. Фридман работал в это время в своем кабинете. К нему явился адъютант командующего и потребовал немедленно прибыть в думский зал. Б.Ю. Фридман последовал за ним и, подойдя к командующему, спросил, что ему угодно. На что Муравьев заявил: «Почему никто меня не встретил, чтобы представить присутствующих? Этим нарушен долг этики. Ставлю вам на вид. По-видимому в вас силен еще дух Пеликана!»
(Б.А. Пеликан – городской голова Одессы до марта 1917 г., был известен своими реакционными взглядами).

Фридман решился вести полемику, вероятно, не зная о крутом нраве красного командарма: «В ком сильнее пеликановский дух, я не знаю. Поскольку же вы поднимаете вопрос об этике, должен сказать, что приличнее будет, явившись куда-нибудь, предварительно запросить хозяина!» После чего Муравьев приказал арестовать Фридмана и отправить его на железнодорожный вокзал, где в одном из вагонов был расположен его штаб. Руководство Думы обратилось по телефону к народному комиссару юстиции Одесской советской республики Хмельницкому, который сумел освободить товарища городского головы.

В резолюции, принятой по данному поводу, факт оскорбления Думы посчитали оскорблением всей демократии. Правда, гласный Гильдин посчитал, что действия командующего вызваны «результатом его душевного надлома, объясняемого выпавшими на его долю чрезмерно тяжкими трудами», а в его политике «огня и меча» видит крушение лучших идеалов социализма».

Конечно, экстравагантные методы формирования армии не могли не вызвать ответной реакции. Например, в поисках средств для военных нужд, Муравьев обложил буржуазию города контрибуцией в десять миллионов рублей. Но даже за изрядное жалование, выплачиваемое в штабе «Особой революционной», не наблюдалось очередей желающих служить новой власти. В богатом особняке на Преображенской, где располагался штаб будущей армии, командующий пил с горя и потреблял совместно с красоткой секретаршей модный в ту пору кокаин.

Не в характере Муравьева было, после недавних побед, терпеть подобные издевательства. 12 марта 1918 года, отступая из Одессы перед превосходящими австро-германскими войсками, он отдает беспрецедентный приказ: «Сравнять с лица земли буржуазные кварталы города артиллерийским огнем, оставив только великолепное здание пролетарского Оперного театра». Хорошо, что у командиров бронепоездов, покидавших город, хватило здравого смысла не выполнить преступный приказ.

Любопытно, что вопрос о вооруженной защите города долго дебатировался на заседании Одесского Совета рабочих депутатов. Несмотря на требование председателя СНК РСФСР В. И. Ульянова-Ленина выгнать население для рытья окопов на подступах к Одессе, вывезти все ценности, остальное уничтожить, депутаты большинством голосов высказались за эвакуацию (296 – за, 77 – против). Тем более, что представители городской Думы договорились с немецким командованием о беспрепятственной эвакуации большевиков, дабы избежать ненужных жертв с обеих сторон. Оправдывая отступление своих войск из Одессы, он отправил В.А. Антонову-Овсеенко телеграмму: «Одесский пролетариат не дал мне ни одного батальона... Регулярные войска отказываются воевать, и в моем распоряжении было лишь несколько сотен красногвардейцев. Повсюду царит измена».

На этом можно бы и закончить, так как дальнейшая судьба этого неординарного, талантливого человека, рвавшегося к власти, трагична и хорошо известна. Будучи отозван из Украины в Москву, он стал жертвой интриг председателя ВЧК «железного Феликса». Чекист А. Эрдманис писал впоследствии: «Не желая допустить нового назначения Муравьева, я отобрал из его частей тех участников резни офицеров в Киеве и Одессе, которых Муравьев обошел при дележе награбленного и славы, и послал этих отобранных к Дзержинскому, а также к Ленину и Троцкому, где те потребовали ареста Муравьева. Ленин это требование выполнить отказался, мотивируя заслугами Муравьева, сказав, что станет ожидать новых обвинений против него». После этого чекисты обвинили Муравьева в снабжении оружием анархистов Москвы и Петрограда, он был арестован и брошен в Таганскую тюрьму, ожидая неминуемого расстрела.

Однако талантливый военачальник вновь потребовался советской власти. В начале июня 1918 года он был назначен командующим Восточным фронтом против восставшего чехословацкого корпуса, первого масштабного фронта гражданской войны. В течение месяца им был организован отпор чехословакам, стабилизировалась линия фронта, что можно квалифицировать как несомненный успех. Но 6 июля 1918 года в Москве начался мятеж левых эсеров, несогласных с политикой большевиков.

М.А. Муравьев, числился в рядах этой партии лишь номинально и никогда особо не интересовался партийными противоречиями, поэтому мятеж не поддержал и объявил о своем выходе из партии. Однако Ленин и наркомвоенмор Троцкий срочно командировали к нему политкомиссаров (т.е. фактически соглядатаев, которые должны были присматривать за ненадежным комфронтом).

Думается, что Михаил Артемьевич прекрасно понимал высказанное ему недоверие, да и «одиночка» в Таганской тюрьме вспоминалась зачастую, и поэтому 10 июля он решился на свой путь спасения России. В ночь на 10 июля с отрядом численностью около тысячи человек он оставил штаб фронта и выехал из Казани в Симбирск. Не согласный с условиями позорного Брестского мира, он властью командующего Восточным фронтом объявил войну Германии и призвал войска чехословацкого корпуса присоединиться. Одновременно Муравьев отдал распоряжение войскам фронта повернуть оружие против немцев, которые якобы перешли в наступление на Советскую Россию. Вероятно, его привлекала роль российского мессии, вера в свою исключительность и, конечно, хладнокровный расчет – перед лицом внешней опасности прекратится гражданская война в стране.

Большевики вновь оказались хитрее. Совет Народных Комиссаров объявил для всеобщего сведения: «Бывший главнокомандующий на Чехословацком фронте левый эсер Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте».

Председатель Симбирского Совета И.М. Варейкис пригласил М.А. Муравьева на переговоры, заранее спрятав в соседней комнате взвод латышских стрелков. Когда мятежный комфронта со своим штабом прибыл на переговоры, то ворвавшиеся по сигналу Варейкиса латыши в упор перестреляли приглашенных...


Игорь ШКЛЯЕВ

Похожие страницы:
Свежие страницы из раздела:
Предыдущие страницы из раздела:

Песни про Одессу

Песни про Одессу

Коллекция раритетных, колоритных и просто хороших песен про Одессу в исполнении одесситов и не только.

Отдых в Одессе

Отдых в Одессе

Одесские пляжи и курорты; детский и семейный отдых; рыбалка и зелёный туризм в Одессе.

2ГИС онлайн

Дубль Гис

Интерактивная карта Одессы. Справочник ДубльГис имеет удобный для просмотра интерфейс и поиск.

Одесский юмор

Одесский юмор

Одесские анекдоты истории и диалоги; замечательные миниатюры Михаила Жванецкого и неповторимые стихи Бориса Барского.