Гимназическая улица

Гимназическая, Колонтаевская, Ришельевская, Успенская... Музыкой для одесского уха звучат старые названия улиц, а недавняя эпопея возвращения их, похоже, канула в прошлое, оставив пепел зряшных страстей, ломаные копья сиюминутных эмоций да постепенное осознание того, что недавние предки наши этими самыми названиями, как говорится, не разбрасывались. Ежели в нужный момент не случалось единственно-подходящего именно этой улице названия, то до поры до времени ограничивались нейтральным, но не вызывающим недоуменные вопросы, не порождающим анекдотические байки и, упаси Боже, не провоцирующим общественное беспокойство.

К примеру, не имевший названия переулок, что начинался от Большой Арнаутской, пересекал Малую Арнаутскую да Ново-Рыбную - нынешнюю Пантелеймоновскую и упирался в участок Старопортофранковской улицы, который потом будет назван Итальянским бульваром. Столь пространная привязка, пригодная, наверное, для нашей прогулки, давнишних одесситов никоим образом не устраивала, и удобства ради они между собой именовали переулок Безымянным. А потом, в начале 1840-х годов, городские власти, не мудрствуя лукаво, узаконили это название, и оставался переулок Безымянным более пятидесяти лет, что вовсе не помешало ему обрести черты, признаки и приметы, характерные для одесских улиц, бульваров, переулков...

Перво-наперво - это разнообразие архитектурного облика. На углу Малой Арнаутской врос в землю унылый, начисто лишенный декора, одноэтажный дом, каких не строят уже лет сто пятьдесят. Напротив - респектабельный, в благородной серой штукатурке дом N 16, выстроенный в стремительно ворвавшемся когда-то в нашу архитектуру стиле модерн. По соседству - ладный двухэтажный дом N 17 с фасадом в стиле нео-классики, украшенным гирляндами, венками, факелами и прочей древнегреческой атрибутикой. А во дворе дома N 28, сооруженного, как гласит надпись на воротах, в 1890 году, укрылся старенький флигель, галереи которого ограждают перила с точеными деревянными балясинами - деталь, бередящая душу классической стариной и бесхитростной простотой.

Не в пример архитектуре, власть и время практически нивелировали некогда пестрый, как по всей Одессе, национальный состав жителей Безымянного переулка. А когда-то... дом N 1 принадлежал караиму Мангуби, за ним шли дома болгарина Стоянова, грека Сарвиди, еврея Фукса, итальянца Джардини, немца Гассена, русского Медведева, украинца Семенюты. Жили бок о бок, хватало им доброжелательности, терпимости и места под одесским солнцем.

Не было тут и какой-либо дискриминации по сословно-профессиональному признаку: мирно соседствовали акушерка и вдова надворного советника, ювелир и журналист, раввин и шорник, фамилия которого была почему-то Лесник, инженер и лавочник.

Это занятие у нас оболгали изрядно. А лавочник был добропорядочным хозяином, который в силу материальных или других причин не держал магазин - только и всего! И основная торговля осуществлялась в лавках, которые, не требуя больших помещений, располагались на каждом шагу. Лишь в Безымянном переулке, имевшем неполных три квартала, было семь съестных лавок с обыденной по тем временам одесской едой: селедкой, продававшейся не только на вес, но и кусочками, брынзой, этой, по словам Э.Багрицкого, "пищей богов и поэтов", халвой фабрики Дуварджоглу, рецепт которой, боюсь, утрачен навсегда, жирными черными маслинами, не слывшими деликатесом...

Помимо лавок имелись в Безымянном три питейных заведения, где можно было выпить вина или рябиновки, но соблюдая принятый порядок, а если что не так, то хозяину недолго было и городового кликнуть.

А по утрам переулок просыпался под щелканье колес по недавно уложенной булыжной мостовой, когда из расположенных тут извозчичьих заведений выезжали вымытые и протертые до лакового блеска коляски, пролетки и дрожки, коим выпала высокая и редкая честь навсегда остаться в одесской главе "Евгения Онегина":

... И в дрожках вол, рога склоня,
Сменяет хилого коня.

Не ведаю, знали ли одесские извозчики этот колоритный эпизод своей профессиональной истории, но, как говорится, даю голову на разрез, что строки Пушкина в Безымянном звучали. Во-первых, еще в 1870-х годах в ныне сохранившемся старом, со следами замурованной сводчатой подворотни, доме N 6 помещалось Народное училище, преподаватели которого, конечно, Пушкина ребятам читали. А во-вторых... Во-вторых, по давнему одесскому анекдоту надо бы спросить: "А как вам нравится во-первых?" Но вместо этого я лучше вспомню, что в доме N 27 помещалось частное начальное училище Анны Федоровой, где, по крайней мере на уровне сказки о царе Салтане, Пушкина тоже читали. Тогда же в доме ¦ 30 художник Ассир Галюзман держал курсы каллиграфии, весьма почитаемого в Одессе искусства, "возглавляемого" известным и уважаемым профессором Адольфом Коссодо, некролог которого один бойкий журналист начнет впоследствии словами: "Профессор Коссодо дописал свою последнюю строчку". Но все это было уже тогда, когда Безымянный переулок... исчез с плана города.

В Одессе издавна были Институтская и Училищная улицы, позже - Школьный переулок. Для полного отображения в топонимике интеллигентного города типов учебных заведений явно не хватало Гимназической улицы. И она не преминула появиться, но не ранее того момента, когда на то возникли веские причины...

В 1898 году на углу Безымянного переулка и Ново-Рыбной построили трехэтажное здание 2- й гимназии, отличавшейся от гимназии лишь меньшим числом классов. Учениками этой прогимназии были будущие писатели Корней Чуковский, Борис Житков и Владимир Жаботинский - неутомимый борец за еврейскую государственность. Но к моменту переезда в новое здание они уже покинули прогимназию, которую к тому же в 1899 году преобразовали в 5-ю гимназию. Тогда же Безымянный переулок с полным основанием переименовали в Гимназическую, тем более, что на заре Одессы улица с похожим названием уже была - Дерибасовская именовалась Гимназской... А история 5-й гимназии только начиналась...

Здесь учились ученые Михаил Дикис и Сергей Ильченко, доктор Александр Турнер, архитектор Валентин Фельдштейн, писатель Евгений Петров, композитор Михаил Раухвергер, шурин Ильи Ильфа Николай Тарасенко и младшие из семьи одесских Пастернаков... Все они хранили самые теплые воспоминания о своей альма-матер, которые... унесли в иной мир. И только их соученик Валентин Катаев оставил на своих страницах учителя физики Бориса Акацатова по кличке Бурис и инспектора Сигизмунда Янушевского, сводчатые окна Актового зала, стеклянные двери классов, плитки пола, свидетельство того, что в "начале декабря в гимназию приходили стекольщики... Стекольщик отдирал от оконных рам прошлогоднюю замазку и, раскатав между ладонями комочек свежей, вмазывал ее в щель оконной рамы".

Признаюсь, из сбереженных автором подробностей гимназического быта эта ежегодная замена замазки больше других наводит на невеселые раздумья... Но совершенно не виновен в этом искусный мастер литературной детали Катаев, ученик академика Бунина.

*** Волею неведомой нам судьбы Гимназическая попала в "Окаянные дни" - дневник Ивана Бунина. "Ходили на Гимназическую, - записал он 10 мая 1919 года, - ...дождь, весенний, прелестный, с чудесным весенним небом среди тучек". К кому ходили, зачем - не известно, да и не столь важно. Но кто скажет, сколько раз взгляд спотыкался о название этой улицы и замирало сердце далекого земляка, прочитавшего дневник Бунина задолго до нас...

А у нас улицу переименовывали много раз, но случилось так, что в 1941-1957 годах она опять была Гимназической. С той поры и висит на доме Галюзмана синяя эмалевая табличка "Гимназическая", которую показал мне когда-то краевед-коллекционер Виктор Корченов, интересовавшийся Галюзманами, поскольку ведет свое одесское происхождение от этого почтенного семейства. И табличка дождалась своего часа, когда в 1995 году, без малого через сто лет после первого обретения имени, улица вновь стала Гимназической.

Впрочем, старожилы и дети старожилов всегда ее так и называли. И королева наших школьных лет, нежная и тоненькая Валечка Королева из дома N 11, давно переселившаяся отсюда, остается девчонкой с Гимназической улицы.

...На которой давно уже нет гимназии. Но звучат молодые голоса студентов, и я не удивлюсь, если встречу здесь правнука латиниста 5-й гимназии Николая Юрескула - Юрия, продолжившего семейную традицию "на ниве народного просвещения", потому что связь времен полностью разорвать трудно.

А когда-то просторный гимназический двор превращен в сквер, сегодня пронизанный осенним солнцем, где желто-коричневый лист платана на скамейке, как перчатка, забытая прекрасной незнакомкой...

Ростислав АЛЕКСАНДРОВ