Семенов Семён Маркович
20 декабря 1920 года председатель Чрезвычайной комиссии Ф.Э. Дзержинский подписал секретный приказ № 169 о создании Иностранного отдела. Десятилетиями российская разведка снабжала руководителей государства ценной информацией, ориентировала в международных интригах и секретных разработках.
Признание заслуг было весьма своеобразным — в начале 90-х ее поставили на одну доску с идеологическим управлением госбезопасности, принялись раскрывать секреты, сдавать агентов (?). Опомнились очень скоро.
Разведка отчасти повторила судьбу многих своих сотрудников. Одним из них был Семен Маркович Семенов (Аба Таубман) — аспирант Массачусетского технологического института, работник советского торгового представительства "Амторг" в США, уполномоченный «Совэкспортфильма» во Франции..
Семенов Семен Маркович, родился 01 марта 1911 года в Одессе в бедной еврейской семье. После окончания школы работал подмастерьем на канатной фабрике. Спасаясь от еврейских погромов, в 1932 году уехал в Москву, где поступил в текстильный институт. В том же году был принят в ВКП(б). Получив диплом инженера-энергетика.
Конечно же, главной целью его стажировки в Бостоне была не защита диссертации. Он должен был завязать полезные контакты и предоставить сотрудникам нью-йоркской и вашингтонской резидентур наводки на интересующих лиц.
Твен уже доказал свою состоятельность. Электронщики и химики, биологи и авиационщики, математики и физики приглашали его на свои вечеринки. Хотя он и был выходцем из Советского Союза — «опасным красным», Твена считали душой компании.
США тридцатых годов были на пике крупных научных изысканий. Твен развернулся вовсю и просил лишь об одном — не регламентировать его рабочий день и поездки.
В Хэнфорде через двух агентов, работавших на местном режимном предприятии, где готовилась к эксплуатации большая плутониевая установка, он узнал, что сооружение и проектирование таких секретных объектов осуществляет фирма «Дюпон», а основной исследовательской организацией является металлургическая лаборатория Чикагского университета. Хэнфордские знакомые подсказали Твену, что, если он хочет получить подробные сведения об урановых исследованиях в Америке, он должен разыскать в Чикаго доктора Скаута, чей домашний адрес и телефон были неизвестны. Скаут работал в металлургической лаборатории, и у Твена была лишь групповая фотография, на которой засветился, в частности, и этот засекреченный ученый.
Еще во время стажировки в Бостоне Твен часто посещал различные семинары и даже выступал с докладами, его запомнили аспиранты и профессура. Это ему и помогло. Он долго караулил Скаута у входа в металлургическую лабораторию и отловил лишь на девятый день. Скаут вспомнил русского аспиранта, шутника и выдумщика, и вскоре без колебаний пригласил его к себе домой.
Твен возвратился в Нью-Йорк с подробным докладом, материалами и чертежами по разработке ядерного оружия и тут же подготовил три рапорта на вербовку. Так Скаут стал Элвисом, а два работника режимного атомного объекта в Хэнфорде получили клички Аден и Анта.
Вскоре Твен получил задание установить связь с крупным американским ученым (назовем его условно Тревором), работавшим в авиационной фирме «Локхид и Дуглас». Об этом ученом не было никаких данных. Знали только, что он живет в одном из пригородов Нью-Йорка.
Удача улыбнулась ему. Но тут же все внезапно чуть не окончилось провалом. Перед воротами он столкнулся с частным детективом, который живо заинтересовался его персоной. Пришлось импровизировать. Пока детектив переваривал информацию, Твен вновь его ошарашил, предложив немедленно застраховаться. Детектив пообещал посоветоваться с женой и, чтобы избавиться от назойливого агента, предложил ему поскорее пройти к мистеру Тревору, который совсем недавно приехал с работы...
Обсуждая сенсационные открытия науки, Твен быстро нашел общий язык с именитым ученым и вскоре привлек его к сотрудничеству с советской разведкой. От Тревора стали поступать суперсекретные сведения о военных самолетах ХР-58 и Р-38, бомбардировщике «Дуглас-18», истребителе-перехватчике «Локхид-22», штурмовике А-17 и экспериментальном стратосферном аэроплане ХС-35. После этого Тревору стали выплачивать по четыреста долларов в месяц, а Твену наконец-то повысили жалованье до трехсот пятидесяти долларов...
В начале 1941 года резидент в Нью-Йорке Гайк Овакимян аттестовал Твена следующим образом:
- «Агентурная разведка — это его истинное призвание. Он умеет найти подход к любому человеку... К числу недостатков можно отнести то, что Твен подчас склонен к переоценке собственных способностей и сил и недооценке окружающих людей. Как непосредственный руководитель Твена, я приложу все усилия, чтобы искоренить в нем это».
После отъезда Овакимяна Твен продолжил пополнять свой агентурный аппарат все новыми источниками информации. Когда число агентов перевалило за два десятка, Твен уже физически перестал справляться с этим объемом. Иногда приходилось читать до тысячи страниц в день. Бывало также, что материалы требовалось фотографировать за три часа, тут же возвращая их агенту.
В 1942 г. в Нью-Йорк прибыл новый резидент — Максим. Перед тем как озадачить Твена новыми поручениями, он вспомнил персональную просьбу начальника разведки генерала Фитина добыть подробную информацию о технологии производства пенициллина, так необходимого советским госпиталям и больницам для спасения сотен тысяч солдат.
В 1930 г. английский ученый Флеминг подарил человечеству антибиотик, оказывающий губительное действие на многие виды микробов. Но подлинную революцию в медицине совершила группа ученых из Великобритании: Флори, Эйбрехем и Чейн, которым удалось выделить пенициллин в чистом виде. К удивлению многих, английский парламент отказался финансировать экспериментально-промышленный выпуск препарата, что побудило одного из микробиологов — Флори — уехать в Штаты. Он и довел препарат до лечебной практики.
Вскоре через агента Ренделла Твен познакомился с одним из руководителей фирмы, производящей пенициллин, и получил от него несколько образцов штаммов. Вернувшись в резидентуру, Твен допоздна мастерил специальный герметичный контейнер, в котором должна была поддерживаться определенная температура. Резидент торопил, напоминая, что все оперативные материалы необходимо упаковать до десяти вечера. Утром следующего дня уходила дипломатическая почта в Москву. Твен завершил конструирование контейнера за десять минут до отправки почты.

Свою новую жизнь в столице Семен Маркович Семенов с четырьмя домочадцами начал в одноместном номере гостиницы. Тогда же для успокоения души ему присвоили очередное воинское звание майора и назначили замначальника отделения.
Уже через год Семенову предложили поехать во Францию. Нарком Меркулов санкционировал поездку и обратился к заместителю министра внешней торговли СССР с просьбой назначить Семенова на должность, которая позволила бы устанавливать связи в научно-технических и промышленных кругах Франции. Ответ был коротким: «Готовы направить т. Семенова С. М. в качестве уполномоченного «Совэкспортфильма»...
Твен никогда не занимался прокатом советских фильмов. На его просьбы о смене прикрытия он получал довольно любопытные ответы. Министерство кинематографии писало руководству Семенова: «Это очень отрицательно скажется на работе по прокату советских кинофильмов...» и прилагало характеристику из «Совэкспортфильма»: «В сложных общеполитических условиях в Европе, неблагоприятно влияющих на прокат советских фильмов, ...т. Семенов является самым успешным прокатчиком всесоюзного объединения...»
Так Твен, назначенный к тому времени резидентом по научно-технической разведке, продолжал эффективно работать и на разведку, и на кинематограф. Ему присвоили звание подполковника...
Находясь в Париже, Твен не знал о внутрисоветских интригах. И в частности, о том, что кибернетику у нас в стране стали считалась лженаукой. Когда он принес резиденту полученные от агентов материалы по кибернетической тематике, тот ничего не принял. А немного позже из Франции на Твена поступил донос. Его обвиняли в «аполитичности, фривольных высказываниях, аморальном поведении...». Все это дополнили чистки в разведке «от лиц еврейской национальности».
Семёну Семенову припомнили все: и увлечение кибернетикой, и национальность, и «недостойное поведение» в Париже. В общем, разведчика Твена уволили из органов госбезопасности без права на пенсию.
На работу его не принимали — увольнение из органов не по собственному желанию и не по выслуге лет приравнивалось к приговору суда за уголовное преступление. И прирожденный разведчик пошел работать в котельную текстильной фабрики. «Там есть бесплатное тепло и много свободного времени», — успокаивал себя Твен.
Только через 23 года после увольнения по ходатайству начальника разведки Семену Семенову установили персональную республиканскую пенсию — 120 рублей...(!?)
Сразу же после этого о Твене вновь вспомнили и (услуга за услугу?) попросили его встретиться с одним крупным американским ученым в области аэродинамики, приехавшим в Москву на международный конгресс. Американец настойчиво просил о встрече с работавшим в годы войны в «Амторге» Семеном Марковичем Семеновым. Ученый оказался бывшим агентом Твена.
После встречи с ним советская сторона получила исчерпывающую информацию, на основе которой был создан уникальный наземный прибор, до сих пор применяемый на военных аэродромах и в аэропортах крупных городов России и стран СНГ. За его создание разработчики получили звания лауреатов Государственной премии. Но среди награжденных Семенова не было...
И только к концу жизни получил персональную республиканскую пенсию — 120 рублей «за большие заслуги в разведывательной работе»
Талантливый разведчик Твен (одессит Семенов Семён Маркович) умер в 1986 году.